Но Бальхен и Уимсетт тоже умели играть в бюрократические игры. Шесть человек, застрявших на леднике, принадлежали не флоту, а другим родам войск – сухопутным силам и ВВС. А значит, можно было обратиться за помощью к генералу Джейкобу Диверсу, впоследствии – командующему Шестой группой армий в Европе. Тот поддержал Бальхена, и это возымело действие. Вскоре на Смита и руководство флота стали давить из министерства обороны в Вашингтоне. Так Бальхену удалось «обыграть» контр-адмирала по прозвищу «Айсберг».
Через несколько дней главнокомандующему военно-морскими силами США пришлось оправдываться. В одном из писем от 4 января 1943 говорилось: «Никоим образом Министерство ВМФ не пыталось препятствовать использованию находящейся в его ведении техники в операции по спасению экипажа [ «B-17» «PN9E»], потерпевшего крушение на леднике. Предоставляем полковнику Бернту Бальхену право задейстовать самолеты PBY в любое время, согласовав эти действия с адмиралом Смитом».
Смита загнали в угол. Тот понял, что его оппоненты представили дело так, будто он ставит спасателям палки в колеса. Ему пришлось сменить курс: «Айсберг» выделил две «Каталины» и назначил Бальхена руководителем операции. При этом тот должен был выполнить некоторые условия: информировать Смита обо всем происходящем и набрать в команду только добровольцев, причем постараться обойтись минимальным их числом.
Подобрать экипаж было нетрудно: все летчики, приписанные к летающим лодкам PBY, выразили желание участвовать в этой благородной миссии. Они тут же принялись готовить машины: снимать бронированную обшивку и отвинчивать пулеметы, чтобы максимально облегчить вес самолетов. Для взлета в необычных условиях этот момент был очень важен.
Потом все принялись с нетерпением ждать подходящей для вылета погоды.
Параллельно командование сделало еще одну отчаянную попытку воспользоваться самолетом с лыжным шасси для эвакуации людей с ледника. Результат можно было бы считать комичным, если бы жизнь летчиков при этом не подвергалась опасности.
Одна из машин, двухмоторный «Бичкрафт», прибыла 20 января на «Блюи Ист-2», где к нему прикрепили лыжи. Во время пробного взлета полозья вдруг встали вертикально и были тут же срезаны воздушными винтами.
На этом с подобного рода экспериментами покончили.
Рейды «В-17» «Папы Тернера» были единственной связью с внешним миром для оставшихся без рации и портативного радиопередатчика летчиков. Но суровая гренландская зима входила в свои права, а потому ни те, кто находился на леднике, ни команда сбрасывающего припасы бомбардировщика не могли предсказать, сколько дней (а может, и недель) пройдет от одного визита до следующего. Тернер следовал строгому правилу летать только в относительно ясную погоду, когда он мог видеть тень своего самолета на снегу. В противном случае пилот был не в состоянии определить, на какой высоте он находится, и рисковал разбиться, как «PN9E», или нырнуть в темные воды Коджи-бей.
На недостроенной, не укомплектованной кадрами «Блюи Ист-2», экипаж Тернера был вынужден сам обслуживать свою машину: прогревать в предрассветный мороз двигатель, придумывать, чем заменить сломанные детали. Ангара не было, поэтому самолет держали на построенной лишь до половины взлетно-посадочной полосе. Крылья и хвост привязывали к пятитонным грузовикам, чтобы бешеные ветра не снесли бомбардировщик. Когда на втором двигателе вышел из строя стартер, бортинженеры Карл Бреме и Норман Хендерсон вынуждены были заводить «летающую крепость», как детский волчок, ну, или в лучшем случае как старый «Форд-Т»[98], у которого надо было крутить ручку, перед тем как поедешь. Сначала привязывали веревку к воздушному винту с трехметровым размахом лопастей. Затем два сержанта, а иногда и другие члены экипажа, отбегали подальше и тянули за собой веревку. Лопасти раскручивались, и двигатель запускался. Все понимали, что если самолет придет в негодность, другой, взамен неисправного, никто не пришлет. А если «умрет» машина, погибнут и потерпевшие бедствие среди снегов люди.
В летную погоду экипаж «В-17» отправлялся доставлять припасы, как в условиях войны отправлялся бы бомбить противника. Два бортинженера и радист Ралф Коулмен сбрасывали коробки и тюки осторожно, по одной штуке. При этом им все время приходилось находиться в опасной близости от открытого бомбового люка. «Посылки» падали с большой высоты, без всяких парашютов и планирующих приспособлений, а потому приходилось, например, канистры с копеечным керосином заворачивать в дорогие стеганые куртки, чтобы при встрече с землей контейнер не открылся, не деформировался, не разбился, а его содержимое не рассыпалось и не пролилось.
В хвосте, где обычно помещается пулеметчик, сидел штурман Герберт Керз. Его нещадно трясло и укачивало, обдувало ледяными ветрами, и все же он следил, куда падают коробки, чтобы впоследствии скорректировать траекторию движения самолета и сделать «бомбометание» более точным. Кроме прочего, Керз подмечал, какие ящики упали слишком далеко, и потом команда восполняла потерянное.
Именно он посоветовал Тернеру и второму пилоту Бруно Гарру попробовать пролететь на минимальной высоте – менее тридцати метров от поверхности ледника, чтобы посылки скорее попадали в руки нуждающимся в них летчикам. Особенно важно это для тех, кто укрывался под обломками «PN9E». Ведь, отойдя не более чем на несколько десятков метров от носовой части самолета, Монтеверде, Бест и Спина попадали на испещренное расселинами поле.
Сами по себе перелеты от базы в Коджи-бей тоже были очень рискованными. Тернер не летал во время буранов, но свирепые ветра в Гренландии дуют постоянно, и во время каждого рейса они швыряли бомбардировщик из стороны в сторону, как детскую игрушку. Добавляло опасности еще и то, что ветер поднимал над ледником клубы снежной пыли, которые сверху были очень похожи на облака. Однажды, когда Тернер слегка отклонился от курса, ненадолго потерял ориентацию в пространстве и чуть не врезался в землю, думая, что перед ним туча.
Экипаж «В-17» под командованием Тернера совершил всего тридцать четыре «спасательных» вылета и сбросил 225 посылок с жизненно необходимыми вещами и продуктами. Таким образом он почти всю зиму поддерживал жизнь летчиков в иглу под крылом «PN9E», обитателей лагеря у заглохших мотосаней и спасателей на Главной береговой и Ледниковой станциях. Этими припасами можно было бы заполнить большой склад: там были военные пайки, топливо, зубная паста и щетки, лекарства и медицинские принадлежности, варежки на меху, шерстяное белье и толстые шерстяные носки, снегоступы, лопаты, веревки, палатки, целые короба с шоколадными батончиками, крюки, медные заклепки, сигареты, мыло и полотенца, двенадцать бутылок кока-колы, журналы, двадцать белоснежных носовых платков и даже два больших копченых окорока.
Почти каждый раз команда Тернера вкладывала в посылки небольшое письмо, отпечатанное на машинке или написанное от руки на вырванной из блокнота страничке. Иногда в нем описывался ход подготовки спасательной операции, иногда передавались новости о ходе войны, а временами содержались просто слова поддержки, которые должны были подбодрить летчиков и Тетли, живущих последние месяцы, как медведи в берлоге.
Плохие новости им не пересказывали, чтобы не усугубить их моральное состояние. Так, Арманду Монтеверде, Полу Спине и Клинту Бесту не сообщили, что Кларенс Уидел провалился в расселину, а трое других их товарищей застряли на леднике в десяти километрах от места крушения бомбардировщика.
24 декабря 1942 года троица под крылом «PN9E» с нетерпением ждала, что Тернер доставит им что-то необычное, рождественское. Но самолет не прилетел. У летчиков в запасе оставалась еще одна банка с куриной тушенкой, однако этот деликатес берегли, чтобы отпраздновать день, когда удастся покинуть ледник. Съесть курицу в этот, пусть и особенный вечер, значило бы сдаться – перестать ждать спасения. Поэтому Монтеверде решил соорудить праздничный ужин из мясных продуктов, которые содержались в рационе С. Летчики пели гимны и вспоминали счастливые годы, когда встречали Рождество по-другому.
На следующий день появился бомбардировщик Тернера. Среди сброшенных тюков была отпечатанная на машинке записка. Адресат указан просто: «В-17».
В письме был написан алфавит азбуки Морзе, на случай, если рация заработает, а также указана частота, на которой следует передавать сообщение. Кроме того, в нем говорилось:
«Мы продолжим снабжать вас едой и всем необходимым, пока вас не перевезут на Ледниковую станцию. У групп на мотосанях и собачьих упряжках возникли трудности, поэтому их прибытие задерживается. Простите, что не смогли ничем порадовать вас в понедельник [на Рождество], но из-за сильного ветра вылететь было невозможно. Каждый день, когда позволит погода, мы будем сбрасывать посылки, а также сопровождать наземные команды, которые двигаются вам на помощь… Не падайте духом. Мы постараемся эвакуировать вас как можно скорее.
